[mrshoggoth]

Для  Candy Slaughter. Постапокалиптическая аушка про Роджера и Сида, да. ООС, естественно. Скорее ориджинал, чем рпс.

читать?

Сверху это выглядит как серый рассыпанный серпантин. Был праздник, и никто не убрал следы.
"Некому было".
Сид прикрывает глаза. Ветер заставляет их слезиться. Особенно сильные порывы, кроме того, мешают дышать. Сид захлебывается воздухом.
"Мертвым воздухом".
Он уже заново привыкает смеяться над своими мыслями. Над своим пафосом. Над своим драматизмом. Кажется, Сид приходит в норму.

Серьезное лицо Роджера. Сосредоточенное.
Роджер - это их ответственность. Роджер - их внимание. Их смелость.
Без него Сид давно бы лег где-нибудь под окаменевшим деревом и покрылся пылью. Без него он бы даже не стал пытаться бороться. Идти.

Все что им осталось - восток. Идти на восток. Там выжили люди, много людей. Роджер сказал, что там для этого были все условия.
Сиду безразлично, откуда он это знает.

Сегодня они ночуют в очередном заброшенном доме. Прогнивший пол. Крошащиеся стены. Плесневелые обои. Запах сырости и разложения.

Абсолютная пустота. Роджер, конечно, проверил, нет ли кого поблизости.
"Разумеется, нет".
Никого нет - и Сиду кажется, что он уже смирился с этой мыслью. Важно только чтобы Роджер об этом не узнал. Он будет не рад. А когда Роджер бывает не рад...
Ничего не происходит.
Сид давно понял, что на самом деле ничего не происходит. Они идут. Изо дня в день. Куда-то вперед. Едят консервы и пыль. Но на самом деле - ничего.
Ничего не происходит.

В доме скрипят половицы и хлопают на ветру пустые ставни. В них уже давно не осталось стекол. Пока Сид стоит посреди гостиной и разглядывает оплывающие обои, Роджер поднимается наверх, в спальни. Там могут быть одеяла, и они могут оказаться очень кстати - по ночам становится все холоднее.

Запах старой ткани. Запах влажности. Грязи. Сид готов удивляться, что до сих пор различает их.
- Где ляжем?
Голос Роджера такой хриплый, непривычный, неестественный. Пугающий. Сид даже не сразу понимает, что тот имеет в виду, он слишком занят звучанием. Прокручивает его в своей голове. Раскладывает на части. На отдельные звуки. И только потом вспоминает о смысле.
Сид пожимает плечами. Он бы предпочел составить вместе столы и лечь повыше. Подальше от этой грязи. От всего, что с ней связано. Но это глупо. И даже крысы - Вы знаете, как высоко способны прыгать крысы? Вы знаете, как ловко могут карабкаться крысы? Это поразительно.
Можно лечь и на пол, особой разницы нет.
- Но на полу дует, - замечает Роджер.
Ну конечно, дует. Сегодня везде дует. Повсюду. Отовсюду. Сиду даже кажется, что от него тоже исходит ветер, но он теряется в силе природного. Становится незаметным. Незначительным.

А можно лечь в постель. Прогнившую душную постель мертвецов. Самое место.
Роджер морщится, а Сиду смешно. Так смешно.

В итоге, спать они ложатся на выломанных межкомнатных дверях.
Какая занятная разборчивость для тех, кто уже почти привык спать на земле.
- Сид, помолчи.
Но как же тут молчать, когда тебя распирает, распирает, распирает. Ты надышался этой пыли, этой сырости, этой ветхой смерти и теперь она разрывает тебя изнутри. Напитавшись твоей усталостью, она разбухает, превращается в серые осклизлые комки, которые невозможно удержать внутри.
Сид смеется.

Ветер исходит и от Роджера. Приятный, спокойный ветер. Его можно почувствовать только спрятавшись под одеяла и закрыв глаза. Тогда он согревает, тогда он успокаивает.
Только этот ветер дает Сиду возможность спать.
Только этот ветер дает Сиду возможность идти куда-то.
Жить.

Кажется, Сид приходит в норму.