i'll hug your mum
Название: Маленький щенок.
Автор: Juiko Liash
Жанр: фэнтези
Рейтинг: PG
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Фэнтези как фэнтези. Гномы, эльфы, магия и прочая чепуха. Слеш как слеш - хлипкий парень и брутальный мужчина. Ничего впечатляющего и много подозрительного бреда.
От автора: для Zantsu на д.р.
читать?
Твои ноги ходят по ее сердцу.
Это было давно, слишком давно чтобы он мог помнить, но кое-что все-таки порой мелькало у него перед глазами, какие-то неясные образы. И он был склонен считать их воспоминаниями.
Это всегда очень сложно и неприятно, когда рядом нет того, что скажет тебе «Эй, друг, это все тебе только кажется». Очень тяжело.
Когда некому разубедить тебя в той ерунде, которую ты себе придумал.
И тогда остается только считать все это воспоминаниями, потому что если Этцель все-таки поверит, что она и в самом деле разговаривает с ним. Ну, это будет конец, или что-то очень похожее на него.
Твое недоверие заставляет ее плакать.
Заткнись, заткнись, заткнись.
Можно подумать, у него такая уж простая жизнь. Можно подумать, ему не хватает проблем с крышей над головой, чтобы добавлялись еще и проблемы с крышей головы. Эти глупые каламбуры, они уже даже не могут заставить его смеяться.
Лучшее лекарство от сумасшествия, которое поможет тебе – это выпивка.
Лучшее лекарство от твоего сумасшествия, которое поможет окружающим – это веревка.
Этцель выбирает выпивку, надеясь, что та поможет ему однажды дойти и до веревки. Чтобы все, наконец-то закончилось.
В кабаке грязно, душно и мерзко. Как обычно. Это довольно тяжело переносить только поначалу, когда ты еще помнишь нормальную жизнь. Ну а потом – разумеется, привыкаешь.
Этцель с трудом проходит к относительно свободному столу, попутно пиная какого-то едва живого от выпитого гнома. Этцель всегда ненавидел этих тварей, и сейчас он не в настроении быть вежливым. Особенно, когда чья-то пьяная туша мешает ему пройти.
Она зовет тебя.
Где этот ваш чертов эль, или что тут подают? Ему нужно как можно скорее и как можно больше. Лучшее средство от голосов. Отвратительное мутное пойло.
Когда ты пьян, все кажется не то чтобы лучше. Но тебе, по крайней мере, уже это не так мешает. А если в твоей голове и разговаривает какая-то баба, то на нее можно не обращать внимания и не волноваться. Или можно слушать ее, но тоже не волноваться. Можно даже делать то, что она говорит, но это не кажется чем-то безумным или ненормальным. Все в порядке вещей и дайте-ка, пожалуйста, еще пинту этого светлого как-там-вы-его-называете пива.
Маленькие вонючие кусочки мироздания складываются вокруг Этцеля в разбитую картинку. Когда он столько выпил, ему сложно уже не столько соображать, хотя это, разумеется, тоже. Ему сложно даже смотреть. Взгляд не фокусируется, внимание рассеивается, и все кажется таким забавным, состоящим из отдельных фрагментов. Очень, к слову, интересных фрагментов. Настолько интересных, что Этцель может чуть ли не часами любоваться на потолок и удивляться, что не замечал его раньше. А ведь он такой удивительный.
Проблема только в том, что любуясь часами на потолок сложно оставаться одинаково-восхитительно пьяным, так что приходится отвлекаться и на другие дела.
Она смотрит на тебя. Она ждет тебя.
Да-да, дорогая, смотри. Можно подумать, кому-то жалко. Ну, а если ждешь, то потерпи еще немного, еще полпинты осталось и тогда можно будет встать.
Этцеля всегда несет куда-то, если только он выпивает не так много, чтобы его не держали ноги. Не самое удобное качество, надо признать. Хотя так жизнь и получается намного интереснее.
Бродить вечером по здоровенному портовому городу, полному воров и грабителей – это, конечно же, просто замечательная идея. Добавьте к этому – напившись. Еще добавьте – предположительно сходя с ума. И, наконец, для красоты картины – страдая неконтролируемыми выплесками агрессии. Так ситуация начинает казаться даже забавной. Но только не Этцелю.
Ну что же, у него даже получается не ввязаться в первую попавшуюся драку. Определенно, это удача.
Этцель идет куда-то, слишком быстро и слишком целенаправленно, чтобы это не начинало казаться подозрительным уже и ему самому. Может быть, в этом виноват все тот же голос, все той же женщины, только теперь он не разговаривает, а сразу тащит Этцеля в нужном направлении.
Что ж. Так даже удобнее. Теперь, когда Этцелю кажется, что он не контролирует ситуацию, он может позволить себе просто наблюдать и развлекаться. А выпивка притупит часть боли.
В том, что будет больно, он уже и не сомневается.
Грязная подворотня, провонявшая мочой и дерьмом, труп котенка у стены серого дома. Девчонка, которую пытаются изнасиловать двое. Этцель выхватывает только отдельные моменты, он не видит ситуацию целиком. И, кажется, где-то это все уже было. Где-то и когда-то.
Этцелю хочется верить, что это ощущение – все-таки воспоминания. О настоящих событиях, которые он просто позабыл. А вовсе не об этих безумных снах, которые мучают его почти каждую ночь.
И, методично избивая этих идиотов, которые в общем-то ничего плохого Этцелю не сделали – только насиловали какую-то незнакомую девчушку в грязной подворотне, он может только повторять слова старой песенки, которую слушал еще ребенком. Песенки про маленькую собачку с маленьким хвостиком, и о том, как ее однажды пнул злой человек. Такая глупая детская песенка, но это, по крайней мере, немного помогает заглушить радостный хохот в его голове.
Радостный женский хохот.
Последнее, что Этцель помнит, это дикие глаза спасенной девушки, полные страха и чего-то, отдаленно напоминающего зарождающееся обожание.
А потом его лишают возможности даже наблюдать.
Тело продолжает двигаться, но Этцель в нем уже спит. Теплая мягкая темнота и никаких грязных подворотен с мертвыми котятами. Это прекрасно. Это именно то, что ему нужно. Именно то, чего он так боится.
Когда наутро он обнаруживает себя дома, он вовсе и не удивлен. Так происходит практически всегда. Другое дело, что помимо него дома еще оказывается и оборванный мальчишка, в котором Этцель с трудом узнает вчерашнюю девчонку. Точнее, это во вчерашней девчонке он с трудом узнает оборванного мальчишку. Точнее… У Этцеля слишком болит голова, чтобы разбираться еще и с этими мыслями.
И за каким чертом ему понадобилось тащить сюда этого беспризорника?
- Уходить собираешься?
Парень решительно мотает головой.
- У меня нет еды, имей в виду.
Зато еда есть у него. Немного – полбулки хлеба и копченая курица. А больше за один раз и не украдешь.
- Черт, - бормочет Этцель, чувствуя поднимающуюся от запаха еды тошноту.
В этом деле главное – успеть свеситься с кровати. В конце концов, с пола рвоту убирать гораздо легче.
Когда он приходит в себя в следующий раз, мальчик все еще есть, а вот рвоты возле кровати уже нет. Этцель принимает из тощих дрожащих ручек стакан с водой и вздыхает.
Пока что все кажется удобным. А потом парень поймет, что красть здесь нечего и уйдет сам.
«Можно подумать, это и так не видно. Можно подумать, ты похож на богатого человека, Этцель».
Затыкать внутренние голоса не так-то сложно, на самом деле. С каждым разом у Этцеля получается все лучше.
- Имя?
- Фольке.
- Помоги мне встать, Фольке.
Он нарочно опирается на мальчишку как можно сильнее. Сейчас самому Этцелю сложно судить, но он знает, что должен вызывать отвращение. От него пахнет кровью, пивом, потом и рвотой. Может быть – дерьмом. Может быть и еще чем-нибудь. Этцель же не помнит, где и как провел остаток ночи. Он и начало-то ее припоминает с трудом.
Но мальчишка как-то слишком терпелив, и это заставляет Этцеля еще раз подумать о том, кто же все-таки эта «она» и зачем разговаривает в его голове. Потому что причин ни для собственного поведения, ни для поступков мальчишки, он не видит. Нормальных причин, разумных причин.
Но все это глупости, потому что никакой «ее» нет. Потому что Этцель просто ненормальный пьяница, который не может себя контролировать. Который уже и думать как следует не в состоянии. А что касается мальчика…
«Ну его к черту».
День проходит в полусне-полубреду. Этцель чувствует себя маленькой крысой в большом стеклянном шаре, который куда-то катится. Все быстрее и быстрее. Стены вращаются, потолок качается, кровать, кажется, сейчас сбросит его на пол. И тошнота.
Один раз, придя в себя, Этцель обнаруживает под боком мальчишку. Тот спит, трогательно прижав руки к груди и изредка вздрагивая.
«Нужно его прогнать» - думает Этцель и проваливается обратно в болезненную и мутную дрему.
Ближе к вечеру, он, наконец, встает с кровати. Простынь мокрая от его пота и уже давно почти черная от его грязи. С этим нужно что-нибудь сделать. Потом.
Этцель уже не в первый раз за последнюю неделю думает о том, что без постельного белья жизнь должна казаться проще. Должна быть проще.
Мальчишки нигде не видно, и это успокаивает Этцеля. Ровно до того момента, как тот возвращается, пряча под одеждой пять черствых лепешек.
- Когда ты уйдешь?
От его хриплого голоса мальчик вздрагивает и роняет еду на пол.
- Можно мне остаться? Пожалуйста.
Этцель не отвечает. В сущности, все ясно и так.
- Пожалуйста. – Просит мальчик. – Что мне сделать, чтобы вы согласились?
Этцель качает головой.
- Уходи.
На худом лице глаза мальчишки кажутся огромными. Влажными и умоляющими. Трогательными – но кому какое дело. Этцеля давно таким не разжалобишь.
- Я бы хотел остаться с вами, - тихо произносит мальчик.
- Почему?
- Ко мне еще никто так хорошо не относился, как вы вчера ночью. Меня еще никто никогда…
И он всхлипывает. Шмыгает носом. Размазывает слезы по щекам. И смотрит, смотрит, смотрит.
А Этцель изо всех сил вспоминает, что же он делал ночью. Что он делал с этим ребенком.
И холодеет, потому что хоть и не может вспомнить, но догадывается.
А мальчик продолжает плакать.
Он оказывается на коленях в ногах Этцеля.
- Можно, можно?
Этот лихорадочный шепот разрывает уши, разрывает сердце, разрывает душу.
«Зачем же так?» - спрашивает Этцель у себя, у мальчишки, или у этого голоса, который без сомнения во всем и виноват. «Зачем?».
Фольке тянется к поясу его штанов.
- Вам понравится…
Этцель отпихивает мальчишку ногой.
- Пошел вон.
Скоро стемнеет, а значит, этот голос опять будет нести привычную чушь, и Этцелю нужно будет в кабак. Завтра еще нужно найти работу. А прямо сейчас ему нужно выгнать и забыть этого чертового мальчишку.
И эти глаза, которыми он смотрит на Этцеля как на бога.
Ему срочно нужно решить, что делать с этим всхлипывающим парнем, сжавшимся в комочек на грязном полу в его комнате. Лучше всего было бы взять его за шкирку и вышвырнуть на улицу. Лучше всего было бы поступить именно так.
Мальчишка уже не плачет, а только шумно и часто дышит, свернувшись в клубок.
И Этцель говорит:
- Оставайся.
Автор: Juiko Liash
Жанр: фэнтези
Рейтинг: PG
Размер: мини
Статус: закончен
Саммари: Фэнтези как фэнтези. Гномы, эльфы, магия и прочая чепуха. Слеш как слеш - хлипкий парень и брутальный мужчина. Ничего впечатляющего и много подозрительного бреда.
От автора: для Zantsu на д.р.
читать?
Твои ноги ходят по ее сердцу.
Это было давно, слишком давно чтобы он мог помнить, но кое-что все-таки порой мелькало у него перед глазами, какие-то неясные образы. И он был склонен считать их воспоминаниями.
Это всегда очень сложно и неприятно, когда рядом нет того, что скажет тебе «Эй, друг, это все тебе только кажется». Очень тяжело.
Когда некому разубедить тебя в той ерунде, которую ты себе придумал.
И тогда остается только считать все это воспоминаниями, потому что если Этцель все-таки поверит, что она и в самом деле разговаривает с ним. Ну, это будет конец, или что-то очень похожее на него.
Твое недоверие заставляет ее плакать.
Заткнись, заткнись, заткнись.
Можно подумать, у него такая уж простая жизнь. Можно подумать, ему не хватает проблем с крышей над головой, чтобы добавлялись еще и проблемы с крышей головы. Эти глупые каламбуры, они уже даже не могут заставить его смеяться.
Лучшее лекарство от сумасшествия, которое поможет тебе – это выпивка.
Лучшее лекарство от твоего сумасшествия, которое поможет окружающим – это веревка.
Этцель выбирает выпивку, надеясь, что та поможет ему однажды дойти и до веревки. Чтобы все, наконец-то закончилось.
В кабаке грязно, душно и мерзко. Как обычно. Это довольно тяжело переносить только поначалу, когда ты еще помнишь нормальную жизнь. Ну а потом – разумеется, привыкаешь.
Этцель с трудом проходит к относительно свободному столу, попутно пиная какого-то едва живого от выпитого гнома. Этцель всегда ненавидел этих тварей, и сейчас он не в настроении быть вежливым. Особенно, когда чья-то пьяная туша мешает ему пройти.
Она зовет тебя.
Где этот ваш чертов эль, или что тут подают? Ему нужно как можно скорее и как можно больше. Лучшее средство от голосов. Отвратительное мутное пойло.
Когда ты пьян, все кажется не то чтобы лучше. Но тебе, по крайней мере, уже это не так мешает. А если в твоей голове и разговаривает какая-то баба, то на нее можно не обращать внимания и не волноваться. Или можно слушать ее, но тоже не волноваться. Можно даже делать то, что она говорит, но это не кажется чем-то безумным или ненормальным. Все в порядке вещей и дайте-ка, пожалуйста, еще пинту этого светлого как-там-вы-его-называете пива.
Маленькие вонючие кусочки мироздания складываются вокруг Этцеля в разбитую картинку. Когда он столько выпил, ему сложно уже не столько соображать, хотя это, разумеется, тоже. Ему сложно даже смотреть. Взгляд не фокусируется, внимание рассеивается, и все кажется таким забавным, состоящим из отдельных фрагментов. Очень, к слову, интересных фрагментов. Настолько интересных, что Этцель может чуть ли не часами любоваться на потолок и удивляться, что не замечал его раньше. А ведь он такой удивительный.
Проблема только в том, что любуясь часами на потолок сложно оставаться одинаково-восхитительно пьяным, так что приходится отвлекаться и на другие дела.
Она смотрит на тебя. Она ждет тебя.
Да-да, дорогая, смотри. Можно подумать, кому-то жалко. Ну, а если ждешь, то потерпи еще немного, еще полпинты осталось и тогда можно будет встать.
Этцеля всегда несет куда-то, если только он выпивает не так много, чтобы его не держали ноги. Не самое удобное качество, надо признать. Хотя так жизнь и получается намного интереснее.
Бродить вечером по здоровенному портовому городу, полному воров и грабителей – это, конечно же, просто замечательная идея. Добавьте к этому – напившись. Еще добавьте – предположительно сходя с ума. И, наконец, для красоты картины – страдая неконтролируемыми выплесками агрессии. Так ситуация начинает казаться даже забавной. Но только не Этцелю.
Ну что же, у него даже получается не ввязаться в первую попавшуюся драку. Определенно, это удача.
Этцель идет куда-то, слишком быстро и слишком целенаправленно, чтобы это не начинало казаться подозрительным уже и ему самому. Может быть, в этом виноват все тот же голос, все той же женщины, только теперь он не разговаривает, а сразу тащит Этцеля в нужном направлении.
Что ж. Так даже удобнее. Теперь, когда Этцелю кажется, что он не контролирует ситуацию, он может позволить себе просто наблюдать и развлекаться. А выпивка притупит часть боли.
В том, что будет больно, он уже и не сомневается.
Грязная подворотня, провонявшая мочой и дерьмом, труп котенка у стены серого дома. Девчонка, которую пытаются изнасиловать двое. Этцель выхватывает только отдельные моменты, он не видит ситуацию целиком. И, кажется, где-то это все уже было. Где-то и когда-то.
Этцелю хочется верить, что это ощущение – все-таки воспоминания. О настоящих событиях, которые он просто позабыл. А вовсе не об этих безумных снах, которые мучают его почти каждую ночь.
И, методично избивая этих идиотов, которые в общем-то ничего плохого Этцелю не сделали – только насиловали какую-то незнакомую девчушку в грязной подворотне, он может только повторять слова старой песенки, которую слушал еще ребенком. Песенки про маленькую собачку с маленьким хвостиком, и о том, как ее однажды пнул злой человек. Такая глупая детская песенка, но это, по крайней мере, немного помогает заглушить радостный хохот в его голове.
Радостный женский хохот.
Последнее, что Этцель помнит, это дикие глаза спасенной девушки, полные страха и чего-то, отдаленно напоминающего зарождающееся обожание.
А потом его лишают возможности даже наблюдать.
Тело продолжает двигаться, но Этцель в нем уже спит. Теплая мягкая темнота и никаких грязных подворотен с мертвыми котятами. Это прекрасно. Это именно то, что ему нужно. Именно то, чего он так боится.
Когда наутро он обнаруживает себя дома, он вовсе и не удивлен. Так происходит практически всегда. Другое дело, что помимо него дома еще оказывается и оборванный мальчишка, в котором Этцель с трудом узнает вчерашнюю девчонку. Точнее, это во вчерашней девчонке он с трудом узнает оборванного мальчишку. Точнее… У Этцеля слишком болит голова, чтобы разбираться еще и с этими мыслями.
И за каким чертом ему понадобилось тащить сюда этого беспризорника?
- Уходить собираешься?
Парень решительно мотает головой.
- У меня нет еды, имей в виду.
Зато еда есть у него. Немного – полбулки хлеба и копченая курица. А больше за один раз и не украдешь.
- Черт, - бормочет Этцель, чувствуя поднимающуюся от запаха еды тошноту.
В этом деле главное – успеть свеситься с кровати. В конце концов, с пола рвоту убирать гораздо легче.
Когда он приходит в себя в следующий раз, мальчик все еще есть, а вот рвоты возле кровати уже нет. Этцель принимает из тощих дрожащих ручек стакан с водой и вздыхает.
Пока что все кажется удобным. А потом парень поймет, что красть здесь нечего и уйдет сам.
«Можно подумать, это и так не видно. Можно подумать, ты похож на богатого человека, Этцель».
Затыкать внутренние голоса не так-то сложно, на самом деле. С каждым разом у Этцеля получается все лучше.
- Имя?
- Фольке.
- Помоги мне встать, Фольке.
Он нарочно опирается на мальчишку как можно сильнее. Сейчас самому Этцелю сложно судить, но он знает, что должен вызывать отвращение. От него пахнет кровью, пивом, потом и рвотой. Может быть – дерьмом. Может быть и еще чем-нибудь. Этцель же не помнит, где и как провел остаток ночи. Он и начало-то ее припоминает с трудом.
Но мальчишка как-то слишком терпелив, и это заставляет Этцеля еще раз подумать о том, кто же все-таки эта «она» и зачем разговаривает в его голове. Потому что причин ни для собственного поведения, ни для поступков мальчишки, он не видит. Нормальных причин, разумных причин.
Но все это глупости, потому что никакой «ее» нет. Потому что Этцель просто ненормальный пьяница, который не может себя контролировать. Который уже и думать как следует не в состоянии. А что касается мальчика…
«Ну его к черту».
День проходит в полусне-полубреду. Этцель чувствует себя маленькой крысой в большом стеклянном шаре, который куда-то катится. Все быстрее и быстрее. Стены вращаются, потолок качается, кровать, кажется, сейчас сбросит его на пол. И тошнота.
Один раз, придя в себя, Этцель обнаруживает под боком мальчишку. Тот спит, трогательно прижав руки к груди и изредка вздрагивая.
«Нужно его прогнать» - думает Этцель и проваливается обратно в болезненную и мутную дрему.
Ближе к вечеру, он, наконец, встает с кровати. Простынь мокрая от его пота и уже давно почти черная от его грязи. С этим нужно что-нибудь сделать. Потом.
Этцель уже не в первый раз за последнюю неделю думает о том, что без постельного белья жизнь должна казаться проще. Должна быть проще.
Мальчишки нигде не видно, и это успокаивает Этцеля. Ровно до того момента, как тот возвращается, пряча под одеждой пять черствых лепешек.
- Когда ты уйдешь?
От его хриплого голоса мальчик вздрагивает и роняет еду на пол.
- Можно мне остаться? Пожалуйста.
Этцель не отвечает. В сущности, все ясно и так.
- Пожалуйста. – Просит мальчик. – Что мне сделать, чтобы вы согласились?
Этцель качает головой.
- Уходи.
На худом лице глаза мальчишки кажутся огромными. Влажными и умоляющими. Трогательными – но кому какое дело. Этцеля давно таким не разжалобишь.
- Я бы хотел остаться с вами, - тихо произносит мальчик.
- Почему?
- Ко мне еще никто так хорошо не относился, как вы вчера ночью. Меня еще никто никогда…
И он всхлипывает. Шмыгает носом. Размазывает слезы по щекам. И смотрит, смотрит, смотрит.
А Этцель изо всех сил вспоминает, что же он делал ночью. Что он делал с этим ребенком.
И холодеет, потому что хоть и не может вспомнить, но догадывается.
А мальчик продолжает плакать.
Он оказывается на коленях в ногах Этцеля.
- Можно, можно?
Этот лихорадочный шепот разрывает уши, разрывает сердце, разрывает душу.
«Зачем же так?» - спрашивает Этцель у себя, у мальчишки, или у этого голоса, который без сомнения во всем и виноват. «Зачем?».
Фольке тянется к поясу его штанов.
- Вам понравится…
Этцель отпихивает мальчишку ногой.
- Пошел вон.
Скоро стемнеет, а значит, этот голос опять будет нести привычную чушь, и Этцелю нужно будет в кабак. Завтра еще нужно найти работу. А прямо сейчас ему нужно выгнать и забыть этого чертового мальчишку.
И эти глаза, которыми он смотрит на Этцеля как на бога.
Ему срочно нужно решить, что делать с этим всхлипывающим парнем, сжавшимся в комочек на грязном полу в его комнате. Лучше всего было бы взять его за шкирку и вышвырнуть на улицу. Лучше всего было бы поступить именно так.
Мальчишка уже не плачет, а только шумно и часто дышит, свернувшись в клубок.
И Этцель говорит:
- Оставайся.
@темы: бумагомарание, ориджинал, слеш