Зверек

[шоггот на крыше]

Название: Зверек
Автор: Juiko
Бета: Ptrasi
Фандом: ориджинал
Жанр: слеш
Рейтинг: PG
Предупреждение: на самом деле, где-то там был стимпанк, только его не видно. Откуда-то вылезла мистика ( А так же в наличие имеются штампы и пафос, товарищи, пафос.
От автора: вообще-то написано по заказу Zantsu, который хотел: «что-нибудь чувственное. О харизматичном, красивом, подавляющем мужчине. БДСМ».

С БДСМом ты загнул, это я сразу говорю. Я оказалась не в состоянии выполнить ни одно из твоих пожеланий. Хотя, герцог Чарльз красив, ага. А толку? Но, тем не менее, это – тебе. Прости, что я такой отвратительный соавтор и человек )

читаем

Карета. Почему я не взял карету? Достаточно было одного распоряжения Джеку, и он заехал бы за мной в клуб. Но нет. Я подумал: «Зачем же мне карета? Неужели я не в состоянии дойти до дома на собственных ногах?». Ну, разумеется, я в состоянии. Вот только уже темнеет, и улицы Лондона перестают казаться таким уж радостным местом. О, да. Они становятся темными, ну, знаете, когда солнце заходит. И в этой темноте бродят всевозможные нежелательные элементы, встреча с которыми совсем не в моих интересах. По крайней мере, сегодня. По крайней мере, без оружия.
Пока я сосредоточенно переставлял ноги в том направлении, которое, при удачном стечении обстоятельств, приведет меня домой, в мире многое изменилось. Во-первых, наконец-то начали зажигать газовые фонари. Если бы еще эти коптящие пятна света как-то помогали, я был бы значительно более счастлив. Во-вторых, поток прохожих качественно преобразовался. Именно. Количественно он остался практически прежним, вот только состав его обновился, причем весьма ощутимо. Такие милые моему сердцу ремесленники и прочие мирные горожане поспешно исчезли, а на их место пришли мрачные фигуры в плащах. Это в лучшем случае. На большинстве было надето такое невероятное платье, которое заставило бы придворных модников и модниц попадать в обмороки. Ага, монстры очень эксцентричны. Нет, собственно мне ничего особенно не угрожало, мало кто осмелится тронуть родственника герцога Найджела Прайдхолда. Проблема только в том, чтобы успеть сообщить об этом факте моей биографии до того, как моя голова расстанется с телом. Ну почему же я не взял карету, как все нормальные люди?
До дома оставалась буквально пара шагов, когда я наткнулся на темную фигуру, склонившуюся над чем-то. Вернее, над кем-то. О, первые жертвы, как любопытно. Кому-то не повезло. В лучшем случае его просто ограбят. В худшем случае его съедят, или что-нибудь вроде того. Вы знаете, в это время суток совершенно противопоказано выходить из домов людям, склонным помогать ближнему, утверждать справедливость и спасать попавших в беду. К счастью, я к подобным личностям не отношусь. Мне, в сущности, безразлично, что случится с этим несчастным, гораздо важнее успеть пройти мимо.
Но моим чаяньям было не суждено стать явью. Темная фигура, судя по всему, услышала мои шаги, или просто что-то почувствовала, и обернулась. Ну вот, меня опять попытаются съесть. Какая неудача.
- Помогите, пожалуйста, - проговорила фигура.
Очень необычная формулировка. Как правило, говорят что-то наподобие: «кошелек или жизнь» или «мальчик, сегодня был твой последний день». Ну, в крайнем случае, просто молча пытаются убить. Впрочем, это я сгущаю краски. Прямо посреди улицы никто никого не убивает. Обычно.
- Мистер, тут какой-то молодой человек. Ему плохо, не могли бы вы поймать кэб, его нужно отвезти в больницу.
Ну, надо же. Оказывается, это представитель тех самых доблестных героев, всегда спешащих на помощь. А я принял его за монстра. Какая ирония. Ладно, я уже почти дома, можно прибавить шагу.
Я уже практически прошел мимо, и тут увидел лицо того самого «молодого человека», которому плохо. Тобиас? Нет-нет, скажите мне, что это не так. Однако это и в самом деле тот самый мальчишка, удивительно, что я его узнал спустя два года. Особенно в темноте.
Он практически не изменился, даже не вырос, хотя должен был. Да уж, у него далеко не самый цветущий вид. Не знаю, что меня толкнуло на этот поступок, не знаю. Мне ведь не было никакого дела до того, что этот парень сейчас тут собрался умирать. Я не видел его два года, с тех пор как ему было шестнадцать. И все-таки я подошел к сердобольному прохожему и сказал:
- Это мой знакомый. Я позабочусь о нем.
Тот посмотрел на меня с откровенным скепсисом.
- Неужели?
- Именно. А сейчас, мистер, не могли бы вы быть так любезны отойти в сторону?
Защитник обездоленных молниеносно вскочил на ноги и вцепился когтями в мое горло.
- Мальчику действительно нужна помощь, мистер. Неужели вам так сложно ее оказать?
А ведь он и вправду монстр, я не ошибся. Какой любопытный экземпляр.
- Я непонятно выразился? Это. Мой. Знакомый.
- Да кто ты такой? – дыхание незнакомца отдавало гнилью. Трупоед или у него просто проблемы с зубами?
- Мое имя Чарльз Прайдхолд, если вам это о чем-то говорит.
- Прайдхолд? – ошарашено повторил монстр, отшатываясь и резко втягивая когти, - прошу прощения, сэр, я не знал, что это ваш друг. Желаю вам приятного вечера.
И он, поспешно раскланявшись, удалился. Пф, животное.
Кажется, Тоби стал еще легче, чем раньше. Я даже испытал что-то наподобие стыда за то, что выгнал его тогда. Или не испытал. С чего бы. Однако выглядит он нездорово. Да и, кроме того, просто так люди сознание посреди улицы не теряют. Ран нет. Голод или болезнь? Ладно, дома разберемся.
Когда я заявился домой с телом Тоби на руках, Джек даже на мгновение изменил своей привычной сдержанности, и непреличнейшим образом вытаращил глаза. Ну разве так себя должен вести слуга в доме герцога Прайдхолда? Позор.
Очнулся Тобиас уже лежа в постели, одетый в новую чистую рубашку, рядом с ним стояла перепуганная служанка Мэри с тарелкой мясного бульона. Я сидел в кресле, стараясь казаться как можно незаметнее, чтобы дать мальчику прийти в себя и повременить с глобальными потрясениями его психики.
Какой у него жалкий растерянный вид. За эти два года даже это не изменилось. Словно он не знает, где оказался, и очень боится узнать. А сейчас он даже еще более жалок. Худой, такой худой, бледный и несчастный. Мне кажется, я чувствую запах смерти, исходящий от него. Запах смерти, запах болезни, запах слабости. Отвратительный удушливый смрад. Зачем я притащил его домой? Стоило не мучить его и дать мирно скончаться, не приходя в сознание, от лап какого-нибудь монстра. И все-таки, интересно, что же с ним случилось?
Мэри, изо всех сил стараясь не коситься в мою сторону, осторожно подошла к постели и робко наклонилась над Тоби.
- Эм… мистер, простите… Мистер?
Тоби смотрел сквозь нее с совершенно невменяемым видом.
- Мистер, вам стоит немного поесть. Вы слышите меня, мистер?
Тоби ничего не ответил и продолжил наблюдать за пустотой.
Тогда Мэри решилась притронуться к его плечу, отчаявшись привлечь его внимание словами. От прикосновения Тоби вздрогнул и, наконец, сфокусировал глаза.
- Мистер, поешьте, пожалуйста.
- Где я?
- Вы в безопасном месте, мистер. И теперь вам следует поесть, вы слишком слабы.
Но эти слова отнюдь не успокоили Тоби, напротив, они словно натолкнули его на какую-то мысль. На его бледном лице отразилась смена растерянности сосредоточенностью, а потом ужасом.
- Нет! Я должен идти к Артуру! Он ждет меня!
Артур – имя его отвратительного братца. Когда-то он работал у меня, но я поймал его на воровстве. Банальнейшей попытке похитить серебряные столовые приборы. Вы можете себе представить подобный примитивизм? Признаться, я был в шоке. Но в куда больший шок меня повергло его предложение обменять свою свободу на братца. Он был согласен отдать собственного шестнадцатилетнего брата и позволить творить с ним все что угодно, только бы я не сообщал о его преступлении в полицию. Это ли не пример человеческой жестокости, трусости и лицемерия? Мне было любопытно понаблюдать за братом подобного чудовища, так что я согласился. Но, вопреки моим ожиданиям, мальчик оказался смирным, кротким и совершенно не склонным ко лжи и преступлениям.
- Мистер, вам следует поесть и отдохнуть, - попыталась успокоить его Мэри.
- Нет! Артур сказал, чтобы я не опаздывал, иначе он меня выгонит. Я должен идти!
- Но, мистер, сейчас ночь, вы не можете!
Однако для Тобиаса это, судя по всему, никак не являлось аргументом. Он предпринял жалкую попытку уйти, но не смог сделать больше трех шагов и бессильно опустился на пол. Мэри перепугалась уже по-настоящему, и ей стоило огромных усилий следовать приказу и не оглядываться на меня.
- Мистер, я помогу вам вернуться в постель. Вы немного поедите, выспитесь и вам станет легче. Давайте, мистер.
Но Тоби впал в какое-то невменяемое состояние. Он не предпринимал попыток ползти, и слава Господу, потому что я уже с трудом представлял, как можно выглядеть более жалким, чем он сейчас. Он только повторял:
- Артур выгонит меня. Выгонит меня. Я должен идти.
Ну, самое время вмешаться. Может быть, шок выведет его из этого состояния. Я поднялся с кресла, и, подойдя ближе к нему, произнес:
- Ты никуда не пойдешь, Тоби. И Артуру придется смириться с этим.
Глаза его так широко распахнулись, что мне стало едва ли не противно от того, какими они стали большими, словно бы выпуклыми, как будто даже еще более черными. И полными такого непонимания, страха, неверия. Он, не отрываясь, смотрел мне в лицо, и неожиданно начал всхлипывать.
- Сэр, сэр Чарльз. Это вы? Почему? Это вы?
Он жалко дернулся, кое-как подполз ко мне и попытался обнять мои колени, но его руки двигались как-то бестолково и словно бы не в тех направлениях, что он хотел. Я стоял и смотрел на это пресмыкающееся существо у моих ног, у меня даже не хватало духу назвать его человеком. Он весь как-то дрожал, слезы текли у него отовсюду: из глаз, носа, рта. Я никогда не мог понять - как в таком худом маленьком теле может помещаться столько влаги? Он тихонько хныкал, сжимал мои колени слабыми тонкими руками. А я стоял и смотрел, как он корчится, испытывая почти физическую боль и еще что-то. Что-то, что заставило меня выгнать перепуганную Мэри из спальни. Что-то, что заставило меня поднять Тоби с пола и уложить в постель. Что-то, что заставило меня собственными руками кормить его бульоном. Глотая последнюю ложку ароматного мясного отвара, он не сводил с меня жалобных влажных глаз, словно боялся, что я исчезну. Наконец бульон был съеден, а Тобиас перестал плакать.
- Сэр Чарльз, простите, я доставил вам столько хлопот… - неуверенно начал он, делая еще более несчастные глаза.
- Не стоит, Тоби.
- Сэр, я должен вам сказать… Понимаете, мне лучше уйти…
Что? Я собственноручно с ним возился, а он желает уйти?
- Я так не думаю.
- Понимаете, сэр, я болен. Это чахотка, сэр. Вы можете заразиться…
Боги, так вот в чем причина его неестественной бледности, худобы и слабости. А ведь, если подумать, не выгони я его тогда, два года назад, на улицу, ничего этого с ним не случилось бы. Впрочем, что это я? Захотел и выгнал. А теперь захотел и подобрал. Да, так и должно быть.
- И ты говоришь это мне, родственнику Найджела Прайдхолда? Нет, мальчик, я не могу заразиться.
- Но вы же не… еще не… Вы же все еще человек, сэр?
- Ну, на самом деле, одного бессмертного герцога Прайдхолда вполне достаточно. И все-таки, чахотка, как и большинство человеческих болезней, мне не страшна.
- А мой брат, сэр… Его следует предупредить…
- О, нет, предупреждать его никто не будет. Ни-за-что. Впрочем, не думаю, что он так уж расстроится из-за твоего исчезновения.
Тоби немного испуганно откинулся на подушки и замер, настороженно наблюдая за мной. А я, рассматривая его темно русые волосы, словно расплескавшиеся на белой ткани, не мог удержаться от воспоминаний о том Тобиасе, которого я знал два года назад.
Услышав предложение Артура, я решил не отказываться от возможности приобрести новую игрушку, тем более что этот неудачник так ничего и не украл. Мальчик пришел на следующий день, получив записку от брата. Признаться, я не был уверен, что он вообще явится. Однако же ровно в десять часов утра я оказался свидетелем трогательной встречи двух любящих братьев. Искренняя радость, с которой младший обнимал Артура, резала глаза мне, человеку, знавшему, чего на самом деле стоит его старший братец. Я потребовал от своего бывшего слуги подробного объяснения сложившейся ситуации и нашего договора. Я ожидал гнева, возмущения, обиды со стороны Тоби, отказа повиноваться. Но ничего этого не произошло. Он только еще раз уточнил, все ли в таком случае будет в порядке с Артуром, и повернулся ко мне, ожидая указаний.
«Какой милый мальчик, - подумал я тогда. –Посмотреть бы на него, когда он вырастет». Да, тогда я не подозревал, во что превратится симпатичный жизнерадостный подросток спустя всего два года. Да и вырасти ему, скорее всего, не суждено. Чахотка все еще считается неизлечимой. Но тогда я видел перед собой только покорную игрушку, готовую исполнить любой мой каприз. Мне было интересно, как долго он будет послушен, и когда, наконец, не выдержит и начнет сопротивляться. Но мальчик терпел и терпел. Нет, только не думайте, я не причинял ему боль. По крайней мере, физическую. Я только медленно изводил его душу.
Сперва малыш был очень пуглив, мне пришлось приучать его к себе. Он просто сидел в моем кабинете, пока я работал. Сидел в столовой, пока я ел. Сидел в библиотеке, пока я читал. Спустя какое-то время он научился немного расслабляться в моем обществе. Ах, да, я выждал дня три или четыре. Я был сама любезность, я практически кормил его с рук. Я был ласков и добр. Добрый, добрый хозяин, разве можно желать большего? Малыш научился мне доверять. Но это было еще не все. Следующий этап оказался для него неожиданностью. Утром в столовой я старательно не замечал его. У него была такая недоуменная мордашка, что я с трудом удерживался от смеха. Потом я направился в библиотеку. У бедного Тоби едва слезы на глаза не наворачивались, когда он осознал, что я действительно его игнорирую. Он попытался сам со мной заговорить, но я оставил эту попытку без внимания. Несмотря на то, что за весь день я ни разу не взглянул в его сторону, малыш старательно вел себя словно ничего не случилось и сопровождал меня повсюду, как верный пес. Надо сказать, я был тронут.
Следующим утром все было как обычно. За завтраком я принялся рассказывать ему, как тоскливо было на последнем приеме леди Аманды и как я соскучился по моему «дядюшке» (на самом деле пра-пра-пра-дедушке, или как-то так) Найджелу. Тоби восторженно смотрел на меня, радуясь, что я снова замечаю его, только иногда в его взгляде проскальзывала настороженность и словно бы какая-то обида. Должно быть, бедняжке нелегко пришлось вчера. Да и ночь у него явно была не самая радостная. Я старался не обращать внимания на темные круги у него под глазами. В конце концов, какое мне дело до самочувствия моего временного домашнего животного.
А вечером я, вместо того, чтобы отправить его спать, сказал:
- Ну что ж, самое время выполнять условия сделки между мной и твоим братом, как ты думаешь?
А он только побледнел и взглянул на меня испуганно, но произнес с какой-то решительной покорностью:
- Как вам будет угодно, сэр.
- В таком случае, ты уже осведомлен, где находится моя спальня?
Бедный, бедный маленький Тоби. Он был таким испуганным и таким послушным. Он так дрожал. Он казался таким несчастным, но в глазах его была Сахара. Они были сухими и словно бы бесконечными. Они опаляли. Они были спокойны. Все его хрупкое тельце сотрясалось с ног до головы, а глаза словно впитали в себя неподвижность пустыни. В его черных глазах черное солнце смотрелось в черный песок. И мне казалось, что дотронься я до них – они окажутся раскаленными и шершавыми. Я не мог смотреть на них. Я хотел спрятаться от них. Я достал черную ленту и завязал их. Но даже и тогда чувствовал, как под тканью раскаленное солнце улыбается раскаленному песку. Но теперь со мной было маленькое слепое тельце Тоби, такое беззащитное и трепетное. Он был похож на мокрого зверька – слишком тонкий, слишком растерянный и такой жалкий, жалкий, жалкий, что его хотелось немедленно успокоить. Прижать поближе, погладить по темно-русой голове, согреть и уложить спать у себя на груди. И я прижал моего маленького зверька к себе, а он всхлипывал и тонко стонал. Он больше не казался несчастным. И я гладил его по темно-русой голове, по нежной коже, а он подставлялся под мои ладони и больше не казался несчастным. И я согревал его своим дыханием, своими поцелуями, а он комкал в кулачках простынь и больше не казался несчастным. Потом я уложил его спать на своей груди. Он был таким легким, мягким, теплым и ласковым, и в глазах его высокое черное небо любило нежный черный песок.
Утром Тоби посмотрел на меня огромными растерянными глазами. В них не было пустыни, в них были испуг и непонимание. Утомительный маленький щенок. Глупый брошенный котенок. Бессмысленный, ничего не понимающий зверек. Я понял, что устал от него. Я понял, что он мне надоел. Я понял, что от него следует избавиться. Еще три дня я был с ним любезен, мы по-прежнему встречались по утрам в столовой, он по-прежнему практически всюду следовал за мной. Как же мне хотелось кормить его с рук, держать на коленях, гладить по голове. Но это уж слишком. Я заводил не домашнего любимца, я заводил игрушку, которую следовало сломать. Она предназначена именно для этого, а не для того, чтобы любить ее. Но почему, почему у меня никак не получается нарочно причинять ему боль? Значит, игрушка бесполезна? Значит, от нее следует избавиться? Да, именно так.
Он прожил у меня чуть дольше недели, когда я сказал ему убираться. Видели бы вы его несчастный жалкий взгляд. Он никак не мог понять, за что я прогоняю его. Он не мог понять, что он сделал не так. Он не мог понять, чем я недоволен. Но он оставался все таким же покорным животным и поэтому, не сказав ни слова против, ушел. Я не знал, куда он пойдет, как будет жить, меня это не волновало. Я избавился от бесполезного зверька, которого слишком хотелось жалеть. Я избавился от него сам. Я победил.
Но вот теперь этот бесполезный зверек лежит в постели и смотрит на меня своими блестящими черными глазками. Я сам принес его в свой дом, сам уложил на чистые простыни и сам накормил. Зачем? Это просто очередной каприз, да.
- Сэр Чарльз, а… когда я смогу пойти домой? – осторожно интересуется мой маленький зверек.
Хороший вопрос. Нет, очень хороший вопрос. Лучший. Когда мне захочется отпустить его? Завтра? Через неделю? Через месяц? Когда? Ему осталось жить не так уж и долго, скорее всего. Впрочем, это зависит от стадии заболевания.
- Тоби, ты давно болен?
- Я не знаю, сэр. Мы обнаружили это около месяца назад, но я еще не кашляю кровью, так что…
- И как же вы, в таком случае, узнали о болезни?
- Мы с братом работали у врача… Вы, наверное, слышали, он недавно приехал в Лондон. Один из последователей мистера Рентгена. У него какой-то прибор, который может показывать, что у человека внутри. Так вот, когда проводили какие-то испытания и проверяли, не повредился ли аппарат во время поездки, сняли и мои легкие. Тогда доктор и сказал, что я болен, но это только начало болезни. Потом он предложил мне найти какую-нибудь другую работу.
Мой маленький бесполезный зверек рассказывает о том, как у него нашли неизлечимую болезнь и чуть кривит рот в болезненной гримасе, но глаза его радостны. Ему больно вспоминать, что он скоро умрет. Он счастлив, что я слушаю его. Он говорит и судорожно цепляется руками за одеяло, за чистую белую ткань, судорожно цепляется глазами за мое лицо, за чистую гладкую кожу. Такой маленький, слабый, несчастный. И мне снова хочется пожалеть его. Но я уже покормил его с рук, я уже принес его в постель, поэтому я осторожно провожу ладонью по его еще не мытым темно-русым волосам. Мне кажется, если я нажму чуть сильнее, эти большие доверчивые глаза окрасятся болью. Он такой хрупкий, нежный, ранимый. Такой мягкий и ласковый. Он легонько жмурится, пока моя рука перебирает его волосы. Мой маленький зверек. Следует присмотреть ему одежду.
- И где ты теперь работаешь?
- Сейчас нигде… У меня не хватает сил даже на простейшую работу. Бедному братцу приходится работать за двоих. Ему так тяжело…
- Значит, он будет только рад, если в один прекрасный день ты просто не вернешься домой? Опять же, не придется тратить деньги на твои похороны.
- Сэр, не говорите так о моем брате! Он будет волноваться! Он заботился обо мне все это время!
Голос моего маленького зверька дрожит и срывается. Он так трогательно возмущен. Он так предан своему подонку-брату. Ладно-ладно, ему вредно так волноваться.
- Ну, может быть, он не такой мерзавец, как я думал. Значит, нам все-таки следует предупредить его.
- Но… вы в самом деле хотите оставить меня у себя, сэр? Это же лишние расходы, и вам скоро надоест…
Как же неприятно это слышать. Надоест. А ведь он и не может думать иначе после того, как я его выгнал в прошлый раз, не объясняя причин.
- Если надоест, я найду хорошее место, куда тебя устроить. Не волнуйся, на улице ты не окажешься.
- Спасибо, сэр. Вот только, - он запнулся и неуверенно взглянул на меня, - зачем вам это все?
А ведь и в самом деле, зачем?
- Я так хочу, Тоби. А теперь тебе следует поспать.

@темы: бумагомарание, стимпанк, ориджинал, слеш