i'll hug your mum
Дублирую здесь. Ибо если вдруг появится возможность впрячь кого-нибудь и отредактировать, оно должно быть под рукой.
Название: Я буду молиться
Автор: Juiko Liash
Фандом: South Park
Пейринг: Крейг/Твик
Объем: 1142 слова
Заявка: "Крейг/Твик. психодел, мб что-то вроде сказки в голове твика и тому подобное"
Предупреждение: христианская тематика. Процитирована любимая молитва Св. Игнатия Лойолы «Душа Христа».
Цитаты из сказки Андерсена «Дикие лебеди» выделены курсивом.
вы это читали
- Душа Христа, освяти меня.
Твик стоит на коленях.
Он взывает к Богу. Слышите, он взывает к Господу. Видите, он взывает к Отцу нашему.
- Тело Христа, спаси меня.
Твик стоит на коленях.
Он просит об искуплении. Он просит о спасении. Он верит.
- Кровь Христа, опьяни меня.
Твик стоит на коленях.
Он молится. Он просит, и просит не за себя. Он просит за своего друга.
Когда-то все было прекрасно. Все было хорошо. Когда-то они были детьми. Солнце светило ярко, так ярко. Твик помнит, как оно пробивалось сквозь щели в шторах, пытаясь своими лучами нащупать его лицо.
Да, хорошо жилось детям, только недолго!
Где теперь это солнце? Почему оно больше не смотрит на Твика? Почему прячется за серыми тяжелыми тучами?
- Вода Христова, омой меня.
Когда-то Твик был чист. Когда-то он был прекрасен. Давно, как же давно это было. Как же чудесно это было.
Дни шли за днями, один как другой. Колыхал ли ветер розовые кусты, росшие возле дома, и шептал розам: «Есть ли кто-нибудь красивее вас?» — розы качали головками и говорили: «Элиза красивее».
Когда-то Твика любило солнце, когда-то Твика любило небо. Когда-то ангелы Господни пели ему свои песни, и он улыбался им.
Сидела ли в воскресный день у дверей своего домика какая-нибудь старушка, читавшая псалтырь, а ветер переворачивал листы, говоря книге: «Есть ли кто набожнее тебя?» книга отвечала: «Элиза набожнее!»
Когда-то Твик читал молитвы, чтобы славить Господа. Теперь он читает их чтобы покаяться.
- Страсти Христовы, укрепите меня.
Укрепите. Ему это необходимо. Ему необходима поддержка, чтобы вынести все это. И Господь не оставляет его. Не оставляет свое дитя.
А иначе, как бы он выдержал тот день, когда Крейг вернулся домой, весь залитый кровью.
Твик помнит тот день смутно. Твик редко что-то помнит хорошо.
Крейг. Он сидел на кухне, и из пореза у него на лбу сочилась кровь. Красная. Самая настоящая кровь. Ему еще повезло, что лезвие не задело глаз, что только слегка разрезало кожу. Но крови все равно было слишком много. Слишком много для такого пореза. Нет, просто слишком много для Твика.
Твик помнит, как Крейг рассказывал что-то о том, что его обманули. О том, что теперь он должен чертову кучу денег. Он так и говорил «чертова куча денег, Твик. Где мне ее достать?»
- О добрый Иисусе, услышь меня.
Иисус все слышит. Иисус все видит. Иисус страдает, когда кто-то из его чад погружается в пучину греха. Как же, должно быть, он страдал, глядя на Твика. Глядя, как тот, опустив ресницы, спрашивал у Крейга, может ли он как-нибудь помочь.
Как же страдал Иисус, слыша, что именно предлагал Крейг. На что именно соглашался Твик.
- Погрузи меня в свои раны.
Но Господь терпелив. Господь добр. Господь всепрощающ. Главное, верить в него.
И Твик верит. Всем сердцем. Всей душой.
И что бы не происходило, никто не сможет отнять у него эту веру. Ничто не способно навредить ему.
Если бы жабы не были отравлены поцелуем ведьмы, они превратились бы, полежав у Элизы на голове и на сердце, в красные розы; девушка была так набожна и невинна, что колдовство никак не могло подействовать на неё.
И Твик все еще молится Господу. Что бы ни случилось. Он будет молиться.
Он молился, когда Крейг предложил ему тот способ достать много денег. Молился, когда ангелы качали своими головами и отворачивались. Молился, когда видел, как они оплакивают его.
И это было страшно. Очень страшно. Но Твик должен быть сильным, во что бы то ни стало. Он должен быть сильным ради Крейга.
— Твоих братьев можно спасти, — сказала она. — Но хватит ли у тебя мужества и стойкости? Вода мягче твоих нежных рук и всё-таки шлифует камни, но она не ощущает боли, которую будут ощущать твои пальцы; у воды нет сердца, которое бы стало изнывать от страха и муки, как твоё.
Да, это больно. Видеть собственными глазами, как Крейг приводит к ним домой каких-то незнакомых людей. Каких-то незнакомых мужчин. Смотреть на их лица, выступающие из тумана.
Твик давно не видел этого тумана. С тех пор, как пришли ангелы Господни и разогнали мрак вокруг него. С тех пор, как он смотрел вслед убегающим гномам. Наблюдал за чудовищами темных углов, которые корчились от боли, глядя на светлые лики ангелов.
Но нет теперь рядом ангелов. Они ушли в слезах, горюя о Твике. И свет их крыльев не разгоняет больше мутный туман.
Ты нарвёшь этой крапивы, хотя твои руки покроются волдырями от ожогов; потом разомнёшь её ногами, ссучишь из полученного волокна длинные нити, затем сплетёшь из них одиннадцать рубашек-панцирей с длинными рукавами и набросишь их на лебедей; тогда колдовство исчезнет.
Нужно подождать. Нужно потерпеть. Нужно делать все, что велят эти люди. И тогда у них появятся деньги. Тогда Крейг будет спасен. И все станет хорошо.
И, может быть, тогда даже вернутся ангелы. Ведь Господь прощает все.
А пока Твик потерпит и грубые руки. И удары. Как бы ему ни было больно, как бы ни пугали сильные пальцы в его волосах. Как бы ни было противно.
Своими нежными руками рвала она злую, жгучую крапиву, и руки её покрывались крупными волдырями, но она с радостью переносила боль: только бы удалось ей спасти милых братьев!
Иногда Твик полностью погружается в свой туман. Он уже не видет лиц. Не чувствует рук. Не слышит слов. И это хорошо. Это прекрасно.
Он не хочет ощущать во рту этот вкус. Он не хочет слышать это страшное слово. Как его называют теперь все.
«Шлюха».
А Твик плачет и вспоминает историю о блуднице. Ее простил Господь. Он отпустил ее с миром. И Твик надеется, что тоже будет прощен. Твик будет молиться.
- He позволяй отделиться от тебя.
А вот с этим Твик опоздал. С каждым днем он все дальше и дальше от Бога. Он уже не видит даже отдаленного света ангельских улыбок. Но Господь же не оставит его все равно? Не оставит?
Твику страшно. Твику противно. Твик готов сдаться.
Но есть же еще и Крейг. И его нельзя подвести. Ему необходимо помочь. Твик сделает ради него все, что угодно. Все что угодно ради его спасения.
«О, что значит телесная боль в сравнении с печалью, терзающею моё сердце! — думала Элиза. — Я должна решиться! Господь не оставит меня!»
Господь не оставит его, до тех пор, пока Твик будет молиться.
- От злого врага защити меня.
Когда особенно плохо, Твик закрывает глаза и вспоминает свет крыльев ангелов. Вспоминает звуки смеха ангелов.
И эти воспоминания немного разгоняют тьму. Немного смягчают боль.
- В час смерти моей призови меня.
И даже теряя сознание, Твик не перестает повторять слова молитвы. Когда ему кажется. что это конец. Когда ему кажется, что та тоненькая ниточка, которой его душа цепляется за землю, порвалась.
Вот только он не может уйти, оставив Крейга. И поэтому каждый раз приходит в себя, лежа в объятьях Крейга. И когда он видит слезы Крейга, туман немного расступается. Становится светлее.
И Твику кажется, что где-то там. Далеко. Высоко.
Солнце тянет свои золотые лучи, к нему. К Твику.
И до тех пор он будет молиться.
- Прикажи, чтобы я пришел к тебе, и с твоими Святыми пел хвалу тебе во веки веков.
Аминь.
Название: Я буду молиться
Автор: Juiko Liash
Фандом: South Park
Пейринг: Крейг/Твик
Объем: 1142 слова
Заявка: "Крейг/Твик. психодел, мб что-то вроде сказки в голове твика и тому подобное"
Предупреждение: христианская тематика. Процитирована любимая молитва Св. Игнатия Лойолы «Душа Христа».
Цитаты из сказки Андерсена «Дикие лебеди» выделены курсивом.
вы это читали
- Душа Христа, освяти меня.
Твик стоит на коленях.
Он взывает к Богу. Слышите, он взывает к Господу. Видите, он взывает к Отцу нашему.
- Тело Христа, спаси меня.
Твик стоит на коленях.
Он просит об искуплении. Он просит о спасении. Он верит.
- Кровь Христа, опьяни меня.
Твик стоит на коленях.
Он молится. Он просит, и просит не за себя. Он просит за своего друга.
Когда-то все было прекрасно. Все было хорошо. Когда-то они были детьми. Солнце светило ярко, так ярко. Твик помнит, как оно пробивалось сквозь щели в шторах, пытаясь своими лучами нащупать его лицо.
Да, хорошо жилось детям, только недолго!
Где теперь это солнце? Почему оно больше не смотрит на Твика? Почему прячется за серыми тяжелыми тучами?
- Вода Христова, омой меня.
Когда-то Твик был чист. Когда-то он был прекрасен. Давно, как же давно это было. Как же чудесно это было.
Дни шли за днями, один как другой. Колыхал ли ветер розовые кусты, росшие возле дома, и шептал розам: «Есть ли кто-нибудь красивее вас?» — розы качали головками и говорили: «Элиза красивее».
Когда-то Твика любило солнце, когда-то Твика любило небо. Когда-то ангелы Господни пели ему свои песни, и он улыбался им.
Сидела ли в воскресный день у дверей своего домика какая-нибудь старушка, читавшая псалтырь, а ветер переворачивал листы, говоря книге: «Есть ли кто набожнее тебя?» книга отвечала: «Элиза набожнее!»
Когда-то Твик читал молитвы, чтобы славить Господа. Теперь он читает их чтобы покаяться.
- Страсти Христовы, укрепите меня.
Укрепите. Ему это необходимо. Ему необходима поддержка, чтобы вынести все это. И Господь не оставляет его. Не оставляет свое дитя.
А иначе, как бы он выдержал тот день, когда Крейг вернулся домой, весь залитый кровью.
Твик помнит тот день смутно. Твик редко что-то помнит хорошо.
Крейг. Он сидел на кухне, и из пореза у него на лбу сочилась кровь. Красная. Самая настоящая кровь. Ему еще повезло, что лезвие не задело глаз, что только слегка разрезало кожу. Но крови все равно было слишком много. Слишком много для такого пореза. Нет, просто слишком много для Твика.
Твик помнит, как Крейг рассказывал что-то о том, что его обманули. О том, что теперь он должен чертову кучу денег. Он так и говорил «чертова куча денег, Твик. Где мне ее достать?»
- О добрый Иисусе, услышь меня.
Иисус все слышит. Иисус все видит. Иисус страдает, когда кто-то из его чад погружается в пучину греха. Как же, должно быть, он страдал, глядя на Твика. Глядя, как тот, опустив ресницы, спрашивал у Крейга, может ли он как-нибудь помочь.
Как же страдал Иисус, слыша, что именно предлагал Крейг. На что именно соглашался Твик.
- Погрузи меня в свои раны.
Но Господь терпелив. Господь добр. Господь всепрощающ. Главное, верить в него.
И Твик верит. Всем сердцем. Всей душой.
И что бы не происходило, никто не сможет отнять у него эту веру. Ничто не способно навредить ему.
Если бы жабы не были отравлены поцелуем ведьмы, они превратились бы, полежав у Элизы на голове и на сердце, в красные розы; девушка была так набожна и невинна, что колдовство никак не могло подействовать на неё.
И Твик все еще молится Господу. Что бы ни случилось. Он будет молиться.
Он молился, когда Крейг предложил ему тот способ достать много денег. Молился, когда ангелы качали своими головами и отворачивались. Молился, когда видел, как они оплакивают его.
И это было страшно. Очень страшно. Но Твик должен быть сильным, во что бы то ни стало. Он должен быть сильным ради Крейга.
— Твоих братьев можно спасти, — сказала она. — Но хватит ли у тебя мужества и стойкости? Вода мягче твоих нежных рук и всё-таки шлифует камни, но она не ощущает боли, которую будут ощущать твои пальцы; у воды нет сердца, которое бы стало изнывать от страха и муки, как твоё.
Да, это больно. Видеть собственными глазами, как Крейг приводит к ним домой каких-то незнакомых людей. Каких-то незнакомых мужчин. Смотреть на их лица, выступающие из тумана.
Твик давно не видел этого тумана. С тех пор, как пришли ангелы Господни и разогнали мрак вокруг него. С тех пор, как он смотрел вслед убегающим гномам. Наблюдал за чудовищами темных углов, которые корчились от боли, глядя на светлые лики ангелов.
Но нет теперь рядом ангелов. Они ушли в слезах, горюя о Твике. И свет их крыльев не разгоняет больше мутный туман.
Ты нарвёшь этой крапивы, хотя твои руки покроются волдырями от ожогов; потом разомнёшь её ногами, ссучишь из полученного волокна длинные нити, затем сплетёшь из них одиннадцать рубашек-панцирей с длинными рукавами и набросишь их на лебедей; тогда колдовство исчезнет.
Нужно подождать. Нужно потерпеть. Нужно делать все, что велят эти люди. И тогда у них появятся деньги. Тогда Крейг будет спасен. И все станет хорошо.
И, может быть, тогда даже вернутся ангелы. Ведь Господь прощает все.
А пока Твик потерпит и грубые руки. И удары. Как бы ему ни было больно, как бы ни пугали сильные пальцы в его волосах. Как бы ни было противно.
Своими нежными руками рвала она злую, жгучую крапиву, и руки её покрывались крупными волдырями, но она с радостью переносила боль: только бы удалось ей спасти милых братьев!
Иногда Твик полностью погружается в свой туман. Он уже не видет лиц. Не чувствует рук. Не слышит слов. И это хорошо. Это прекрасно.
Он не хочет ощущать во рту этот вкус. Он не хочет слышать это страшное слово. Как его называют теперь все.
«Шлюха».
А Твик плачет и вспоминает историю о блуднице. Ее простил Господь. Он отпустил ее с миром. И Твик надеется, что тоже будет прощен. Твик будет молиться.
- He позволяй отделиться от тебя.
А вот с этим Твик опоздал. С каждым днем он все дальше и дальше от Бога. Он уже не видит даже отдаленного света ангельских улыбок. Но Господь же не оставит его все равно? Не оставит?
Твику страшно. Твику противно. Твик готов сдаться.
Но есть же еще и Крейг. И его нельзя подвести. Ему необходимо помочь. Твик сделает ради него все, что угодно. Все что угодно ради его спасения.
«О, что значит телесная боль в сравнении с печалью, терзающею моё сердце! — думала Элиза. — Я должна решиться! Господь не оставит меня!»
Господь не оставит его, до тех пор, пока Твик будет молиться.
- От злого врага защити меня.
Когда особенно плохо, Твик закрывает глаза и вспоминает свет крыльев ангелов. Вспоминает звуки смеха ангелов.
И эти воспоминания немного разгоняют тьму. Немного смягчают боль.
- В час смерти моей призови меня.
И даже теряя сознание, Твик не перестает повторять слова молитвы. Когда ему кажется. что это конец. Когда ему кажется, что та тоненькая ниточка, которой его душа цепляется за землю, порвалась.
Вот только он не может уйти, оставив Крейга. И поэтому каждый раз приходит в себя, лежа в объятьях Крейга. И когда он видит слезы Крейга, туман немного расступается. Становится светлее.
И Твику кажется, что где-то там. Далеко. Высоко.
Солнце тянет свои золотые лучи, к нему. К Твику.
И до тех пор он будет молиться.
- Прикажи, чтобы я пришел к тебе, и с твоими Святыми пел хвалу тебе во веки веков.
Аминь.
@темы: South Park, бумагомарание, фанфик, Крейг/Твик, слеш
-
-
08.05.2010 в 03:07я, конечно, никогда не представлял подобное, не представлял, что все может быть так, но, блин, Твик бы и правда согласился ащщщащащщ.
в цитатник. надолго. аааааааа.
дозадозадозаВы отлично пишете.-
-
08.05.2010 в 07:05